Главный герой романа Александра Потёмкина, представляемого студией «Ардис», – Фёдор Михайлович Махоркин, социальный аутсайдер и провинциальный гений, убежден в том, что современный человек исчерпал себя и ему на смену должен прийти новый вид – Соло Моно. Он будет обладать совершенными физическими данными, повышенным интеллектом и сможет решать научные и духовные сверхзадачи, недоступные нынешним людям. Махоркин – не просто мыслитель, он владеет уникальной технологией по созданию сверхчеловека. Чтобы реализовать свой план, герой отправляется в путешествие по России.
Если уровень вашего HIC, higher intelligence consciousness, или «эйч ай си», в переводе с английского «высшее выражение сознания», меньше чем 100, пожалуйста, не приобретайте эту книгу – вряд ли вы получите удовольствие от её чтения.
В ней не рассматриваются вопросы любви и ненависти, а также отсутствуют криминальные истории и детективные сюжеты.
Но не спешите выбрасывать книгу в мусорное ведро. Это сочинение может стать для вас пригласительным билетом на сеанс осознанного путешествия по граням внутреннего мира параноидального мыслителя. Возможно, вы откроете для себя новые идеи и убедитесь в торжестве бессмертного разума!
Слушайте онлайн полную версию аудиокниги «Соло Моно.. Скачивайте приложения для iOS или Android и слушайте «Соло Моно. Путешествие сознания пораженца» где угодно даже без интернета.
Шесть тысяч пятьсот метров над уровнем моря. Ледник Ронгбук. Мой штурмовой лагерь… Сразу при выходе из палатки глаза сами находят Вершину. Даже без бинокля в ясную погоду отлично видны ее уступы, карнизы, плечи, расселины. А если взять бинокль, она и вовсе оказывается рядом. Как это ни избито звучит, кажется – стоит вытянуть руку, и ухватишь с ее макушки горсть снега или камень на память… Но вот бинокль падает на грудь, и она отодвигается, но всё равно до странности, до боли в сжатых зубах близка. Два километра триста сорок восемь метров – расстояние, которое я пробегаю в долине за несколько минут, которое и здесь, на леднике, где воздух разрежен и неприемлем для жизни, могу преодолеть почти незаметно, там, чуть выше, с каждым метром растянется на много миль; там каждый шаг будет равен тысячам…
Привычно, как каждое утро, я смотрю на шкалу альтиметра, и не сразу понимаю, что вижу на ней. Лишь спустя какое-то время в голове горячим шаром лопается радость: давление поднялось, оно растет почти на глазах. Кажется… я боюсь утверждать, но кажется, наступил долгожданный перерыв в муссоне!.. Снова перевожу взгляд на Вершину, щиплю, колю, толкаю глазами тот ее склон, где должен пройти маршрут моего восхождения. Воздух поразительно чист, небо уже сейчас, за полчаса до восхода, почти голубое. Вокруг Вершины ни облачка… Да, перерыв в муссоне. Наконец-то мне представился шанс.
Хочется броситься обратно в палатку, растолкать Нину, скорее собрать рюкзак, надеть кошки и побежать. Побежать вот туда, к Северной седловине, взобраться на нее, потом повернуть направо, к стене Чанг Ла, и дальше, выше, выше, по Северо-восточному гребню, через кулуар Нортона… И – вот он – крошечный пятачок. Вросший в снег геодезический штатив, установленный когда-то китайцами скорее не для дела, а как бесспорное доказательство того, что они там побывали…
Три года назад я уже стоял рядом с этим штативом, я познал радость пребывания на высшей точке Земли, я видел бесконечную горную страну на востоке и естественное закругление планеты на западе; пятнадцать минут я был выше всех… Мой партнер по связке кашлял, сидя на корточках, – он не был для меня конкурентом…
Но что заставляет меня идти туда снова, на этот раз в одиночку, без кислорода, без скальных крючьев, веревки, даже без рации? Такое восхождение журналисты явно иронически называют «в альпийском стиле». По их представлению, это значит – быстренько, с ледорубом, как с тросточкой, туда, затем, так же быстренько, – обратно… Альпинисты не любят рассказывать о трудностях, поэтому у людей создается впечатление, что подняться на гору – плевое дело.
Когда я объявил, что хочу совершить одиночное восхождение «в альпийском стиле» не на Монблан или Эльбрус, а на Вершину – на Вершину мира, тут же услышал поток насмешливых, издевательских откликов. Трезвые оценки специалистов тонули в этом потоке. Но за издевательством, за насмешкой ясно слышалось негодование и оскорбленность: как это так?! На Вершину, которую сотни лет считали неприступной, священной, покоряя которую погибли десятки и десятки людей, на которую идут группами, в связках, чтобы друг друга поддерживать, друг другу помогать, кто-то хочет забежать как-то небрежно, точно бы мимоходом, шутя.
Я понимаю и принимаю их оскорбленность и злобу. Для них восхождение должно быть военной операцией – с огромным, похожим на городок штабом, с медпунктом, батареей кислородных баллонов, с радиостанцией, чтоб оповещать мир о каждом шаге восходительских отрядов; нужно, чтобы караваны шерпов несли в промежуточные лагеря рюкзаки с килограммами груза, чтобы альпинисты рубили ступени, наводили веревочные переправы, искололи гору крючьями; кто-нибудь обязательно должен погибнуть или, по крайней мере, получить перелом, обжечь глаза, обморозиться. И в конце концов одна связка из пяти-семи – если повезет! – достигнет цели. Покорит. И мир возликует…
Я бросаю вызов этим операциям. Я уверен, что на Вершину можно подняться иначе… Двенадцатого июня меня привезли к леднику Ронгбук, на высоту пять тысяч шестьсот метров, где кончается тропа; всё необходимое уместилось в обычном джипе… Со мной никого, кроме Нины, малознакомой, почти случайной женщины, с которой я встретился уже здесь, в Гималаях, и по необходимости оформил членом экспедиции – ничего не смысля в медицине, она считается медицинским работником.
Конечно, не спорю, она слегка сглаживает мое одиночество здесь, она помогает мне, готовя еду, наводя порядок, стирая в ручье белье, и все же теперь, спустя два месяца, я начинаю, в тайне от себя самого, жалеть, что я здесь не один. Что прожил не один эти два месяца… Кто знает, что открылось бы мне, не разговаривай я ни с кем, кроме своей души, не видя никого живого, кроме сурков и воронов… Монахи годами пребывали здесь в полном одиночестве, и многие так в него погружались, что в итоге отказывались навсегда не только от человеческого общества, но и от пищи, и исчезали. Никто не видел их мертвыми…
Но я не хочу исчезать, я очень хочу вернуться вниз, в мир людей, машин, компьютеров, небоскребов. И чтобы вернуться, мне нужно пройти два километра триста сорок восемь метров вверх. Сделать несколько фотоснимков у штатива китайцев и спуститься. И тогда я буду иметь перед собой право сесть в джип, а потом в самолет… Подъем и спуск, по моим расчетам, должен занять трое суток. Две ночевки. Две ночевки выше семи тысяч метров, где практически нет кислорода, куда ни разу не забралось ни одно живое существо, кроме человека…
Всячески себя успокаивая, давя неимоверный зуд немедленно отправиться в путь, приваливаюсь к сложенной из плоских камней стене; ею с трех сторон мы с Ниной огородили нашу палатку, чтобы уберечься от постоянных и порой очень жестоких ветров. Взгляд мой приклеен к Вершине.
Вот показался край огромного горного солнца. Снег и лед вспыхнули, загорелись десятками цветовых оттенков, а камни наоборот – стали еще чернее, суровее; Вершина словно бы еще отодвинулась, отпрянула от меня. И я тут же почувствовал, что нетерпение, зудящее в груди, притихло. Вместе с солнцем возвращается трезвость.
Палатка заколыхалась – это проснулась, стала выбираться из спального мешка Нина. Маленькая, худая девочка с веснушками на остром носу. При всем желании ей не дашь и двадцати, хотя недавно мы отметили с ней тридцать первый ее день рождения… Если бы я не видел, как она держалась на спуске с одного из самых опасных восьмитысячников, Тьянбоче, когда ее мощные, матерые партнеры падали без сил, а она им помогала подняться, подбадривала, никогда не подумал бы, что она способна хотя бы выйти за город на своих двоих. Но она молодец – несколько нервных срывов за эти месяцы можно и не считать. Это на нашем фоне более чем скромный показатель.
Два месяца в тесной палатке среди снегов и камней, два месяца кислородного голодания, когда, бывает, для решения самой элементарной задачи требуется неимоверное усилие; два месяца ожидания паузы в постоянных снегопадах и штормах. В таких условиях и самый психически устойчивый человек может запросто стать психопатом… Да, случалось, мы ссорились и целыми днями дулись, делая вид, что не замечаем друг друга, и в такие моменты Нина или бродила в одиночестве меж ледяных башен на ближайшей морене, или подолгу что-то писала в своем дневнике. Наверняка – нелицеприятное обо мне. (Кстати, когда мы вернемся, нужно попросить ее дать что-нибудь пооткровеннее для моей книги об этой экспедиции.)
Сначала из палатки появляется ее голова. Черные жесткие волосы растрепаны, розовая заколка повисла на одной пряди, как завядший цветок. Не разогнувшись, Нина замерла у выхода, она долго и пристально глядит на Вершину. Впечатление, что беззвучно здоровается, беседует с ней после ночной разлуки. Или просит о чем-то. Молит… Мне становится не по себе, словно я подглядываю за таинственным ритуалом; я боюсь спугнуть Нину, помешать ей… Нет, все-таки я очень рад, что она со мной…
"СОЛО МОНО Путешествие сознания пораженца"
Главный герой романа – Федор Михайлович Махоркин, социальный аутсайдер и провинциальный гений, убеждён в том, что современный человек исчерпал себя и ему на смену должен прийти новый вид – Соло Моно. Он будет обладать совершенными физическими данными, повышенным интеллектом и сможет решать научные и духовные сверхзадачи, недоступные нынешним людям. Махоркин – не просто мыслитель, он владеет уникальной технологией по созданию сверхчеловека. Чтобы реализовать свой план, герой отправляется в путешествие по России.
Анатолий Салуцкий
Российский писатель, публицист
Первое мнение, которое возникает при чтении романа с необычным названием – «Соло Моно», конечно, заключается в том, что его автор Александр Потёмкин выступает в своём «репертуаре», продолжая художественно исследовать тему, заявленную в его более раннем произведении «Человек отменяется». Хотя и в принципиально новом, неожиданном ракурсе. Теперь потёмкинский герой предстаёт в роли проектанта запредельного биоинженерного существа, на фоне которого нынешние насельники планеты Земля выглядят хаотичным, да ещё с ошибками, а потому с признаками идиотизма, набором генетических мутаций.
Роман Багдасаров
Историк, религиовед, культуролог, публицист
Современная российская литература хороша тем, что позволяет даже не слишком требовательному читателю максимально повысить самооценку. Перечислив ряд «корифеев» отечественной литературы, главный герой нового романа Александра Потёмкина заключает: «После знакомства с такими деятелями, их трудами с небольшой пригоршней слов и мыслей чаще всего возникает уверенность, что сам являешься гением, или властным сановником». С этой точки зрения романы самого Потёмкина явление нетипичное и если льстят самолюбию читателя, то совершенно другим способом.
Владимир Панкратов
Литературный обозреватель.
Каждую сотню лет человечество задумывается о глобальном обновлении самое себя. Ну, не всё человечество сразу, конечно, скорее - конкретный человек чувствует свою неуместность в этом общественном бассейне, свою непохожесть на других землян, которые, сами того не понимая, давно плавают туда и обратно вместо целенаправленного и бескомпромиссного движения вперед - и объявляет о жизненной необходимости создания Нового Человека. Как правило, сделавший такое объявление, да еще и объяснивший, откуда такого Человека взять, нарекается гением (кем он на самом деле вообще-то и является) и остается в истории навсегда.
Алексей Татаринов
Доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой зарубежной литературы Кубанского государственного университета.
Трудно сказать, какие задачи решает в своих художественных текстах Александр Потёмкин. Проще вынести заключение о другом – о том, что автору от литературы совсем не нужно. Самодостаточной красоты, любования эстетическим совершенством витиеватого слова. Затейливой игры с неожиданными сюжетами, специальных интертекстов в пользу причудливой многоуровневости повествования. Психологического совершенства, заставляющего читателя воскликнуть: «О, как в жизни!». Во всем этом автор «Соло Моно» не нуждается.
Ирина Багратион-Мухранели
Кандидат филологических наук, доцент.
Новый роман Александра Потемкина «Соло Моно» не имеет отношения ни к притчам царя Соломона, ни к Библии. Заглавие сразу обозначает игровую природу, характерную для этого автора. Потемкин любит пускать читателя по ложному следу – роман «Кабала», например, не имел отношения к оккультизму, а рисовал современную жизнь через призму наркозависимости. «Соло Моно» – роман-путешествие. Путешествие ради хомо космикуса, создания совершенного сверхразумного человека. Такая вот идея движет героем.
Сергей Антоненко
историк религии, критик, публицист, главный редактор журнала «Наука и религия»
Новый роман Александра Потёмкина «Соло Моно. Путешествие сознания пораженца» требует от читателя тех качеств, наличие которых современная литература, кажется, уже перестала подразумевать в своей аудитории, - интеллектуального мужества, честности перед лицом вызовов эпохи, способности выделять главное в калейдоскопе явлений. Да и не каждый готов просто потратить часть своего свободного времени - столь плотно занятого возвышающим и обогащающим сидением в соцсетях! - на « сеанс осознанного путешествия по граням внутреннего мира параноидального мыслителя» , как сам автор характеризует чтение своего произведения…
Борис Кутенков
Критик, поэт
Возможно ли в наши дни новое плодотворное развитие традиций Достоевского и новый виток сюжета о маленьком человеке? Какие результаты может принести деятельная позиция интеллектуального аутсайдера перед лицом равнодушного мира? Какие препятствия встают перед человеком, решившим разработать свой проект по спасению человечества – и есть ли смерть «вселенское ничто» или она всего лишь переход в потусторонний мир? Имеет ли смысл бороться за свою идею, когда весь мир, кажется, против твоей разработанной и логически выстроенной «утопии»? Новый роман Александра Потёмкина отвечает на все эти вопросы, но неоднозначным образом, предоставляя читателю возможность самому задуматься над ответами и увидеть поступки «маленького человека» во всей их противоречивости. Перед нами – очень необычный роман, сочетающий черты детективной и политической прозы, психологического и религиозного романа, философии и социальной сатиры, фэнтези и увлекательного триллера. Роман о противопоставлении «напряжённого сознания и недремлющего интеллекта» беспорядку чувств и хаосу эмоциональных проявлений, о гениальности и помешательстве, возможности цивилизационных рывков, совершаемых «безумством храбрых», затрагивает целый ряд вопросов – актуальных для политической ситуации 2010-х годов и вечных для русской классики, удивительным образом аккумулируя в себе злободневность и вневременность.
Валентин Никитин
Поэт, литературовед, православный публицист, богослов, доктор философии.
Интригующе музыкально и загадочно звучит название нового романа Александра Потёмкина, поневоле озадачивая читателя, словно нуждаясь в дешифровке. «Соло Моно» - что означает сие? Что возвещает нам писатель, ставя рядом два древних иноязычных синонима - соло (от лат. solus - один) и моно (от греч. monos - один)?
В музыкальном словаре под «соло» подразумевается самостоятельная партия, исполняемая одним певцом, с сопровождением или без него. Слово «моно» обозначает не только «один», «одиночный», но и «единый»; оно входит в состав нескольких сложных слов с греческими корнями. Из них наиболее созвучны предлежащему роману монолог (речь одного лица) и монография (капитальный труд, посвященный одной проблеме).
Мария Филина
Доктор филологических наук, профессор ТГУ им. Ив.Джавахишвили
Новый роман Александра Потемкина удивил своей сложностью даже самых его прилежных читателей. Это роман-вызов, и уже в авторской аннотации задан тон: «Уважаемые читатели! Если уровень вашего HIC («эйч ай си», высшее выражение сознания, higher intelligence consciousness) меньше, чем 100, то, пожалуйста, не приобретайте эту книгу - вряд ли вы получите удовольствие от ее чтения». При таком посыле не каждый решит признаться в своей несостоятельности, и читатель обеспечен – начинаешь погружаться в причудливую ткань текста. Если автор хотел добиться того, чтобы роман был прочитан даже помимо воли, – он этого достиг.
Капитолина Кокшенева
Российский литературный и театральный критик.
Роман «Соло Моно» выходит в год столетия Революции 1917-го года – нет сомнения, что в нем тоже содержится тот революционный конструкт, который двигал и художниками той поры. Жажда нового, фантастические футуристические проекты страстного деятеля начала XX века через сто лет нашли у А. Потёмкина «продолжение». И не только в виде интеллектуальной утопии, – в романе есть реальная научная «плоть». В нем размещены новейшие идеи разных областей науки, дана острая критика современного состояния мира, а также – злободневная публицистика.
Лев Аннинский
Литературный критик
Новый роман Потёмкина открывается списком двенадцати великих интеллектуалов человечества (от Конфуция и Аристотеля до Эйнштейна и Бора), каковой список мог бы показаться празднично-комплиментарным, но странным образом воспринимается как… реквием.Отчасти потому, что общий тон повествования дышит предзакатными сумерками, но ещёпотому, что «конец человечества» (сидящего на ядерных арсеналах), становится у Потёмкина темой научно-эсхатологических фантазий.
Потемкин
Александр Петрович
Писатель, профессор МГУ, доктор экономических наук
Александр Потемкин – писатель, который буквально ворвался на книжный рынок с философским романом «Изгой» и серией авантюрно-психологических повестей «Игрок», «Бес», «Стол». Критика восприняла его неоднозначно: одни восхищались, другие придирались к манере письма, упрекая даже в «подражании» Гоголю, Достоевскому и Булгакову. Как будто с великих можно «списывать»…
Но то, что внутренняя близость с предшественниками существует, - очевидно. Александр Потемкин, единственный из современных отечественных писателей, оказался способным продолжить тот ряд типичных российских социально-ментальных типажей, которые вошли в золотой фонд классической русской литературы. Действительно, на страницах его книг оживают знакомые нам персонажи – азартный игрок, прирожденный авантюрист, ловкий обольститель, искусный демагог, генерал от бюрократии, взяточники всех мастей, вороватый директор, бизнесмен-воротила, депутаты и лоббисты, услужливые помощники и влиятельные дамы. Но только вот живут они и действуют в наши дни. А потому – хоть и старые знакомые, но на новый лад.
Пишет Александр Потемкин занимательно, иронично, сочно, порой ударяется в сатиру. Его проза затягивает, вызывает сильные ответные эмоции. Равнодушных нет. Кроме того, поскольку автор – не только писатель, но и ученый, доктор экономических наук, финансовый аналитик, проживший двадцать лет на Западе, его книги выдают его глубокую эрудированность, интеллектуальную напряженность. Это – не то легкое чтиво, которым забиты нынче книжные прилавки. Но и не та снобская «заумь», которая претендует на роль элитной литературы.
Книги Александра Потемкина – живая, животрепещущая, близкая каждому из нас, психологически точно выстроенная и внятная по языку проза. Она читается залпом, но оставляет глубокий и надолго запоминающийся след.
Всё. Ловушка захлопнулась. В фашистской ювенальной системе разлучённые с семьёй дети лишаются и прошлого, и будущего. Таких безродных Иванов, Джонов, Жанов и Гансов уже очень много по всему миру, и система продолжает их множить. Зачем? С какой целью? Постараемся ответить на этот вопрос в следующей статье.
Апостроф
Апостроф
Лев Аннинский
Александр Потёмкин. Соло Моно. - М.: Издательский Дом «ПоРог», 2017. - 360 с.: илл.
«Хомо Сапиенс прошёл долгий путь… через племена, этносы, нации и страны. Он достиг своего пика…» (Александр Потёмкин.Соло Моно).
Новый роман Потёмкина открывается списком двенадцати великих интеллектуалов человечества (от Конфуция и Аристотеля до Эйнштейна и Бора), каковой список мог бы показаться празднично-комплиментарным, но странным образом воспринимается как… реквием.Отчасти потому, что общий тон повествования дышит предзакатными сумерками, но ещёпотому, что «конец человечества» (сидящего на ядерных арсеналах), становится у Потёмкина темой научно-эсхатологических фантазий.
А вдруг и вправду…
«Ведь вершину человечество уже миновало. Последние тридцать лет оно катится в бездну, набирая скорость…»
«Утром солнце восходит, а вечером заходит, ветер бушует и стихает, сограждане появились и исчезли – работают законы неизбежности.… И никакого обморока, или трагедии нет… всё течет и меняет свои формы или бесследно пропадает в бесконечности».
То есть в пустоте?
«До возникновения моего сознания существовала вселенская пустота, и она опять бесцеремонно наступит».
Эта бесцеремонность должна успокаивать?
Именно! «Если земле несколько миллиардов лет, а гомо сапиенсу всего лишь сто тысяч от роду, то кто может и станет утверждать, что он пришёл на вечные времена? Глупость! Чушь!»
А «вечные времена» - не чушь? Как всё это измерить?
«Человек сотворён стихийными биомутациями лишь сто тысяч лет назад, и это при 13-миллиардной истории мироздания.Это не щелчок, не писк, даже не миг в возрасте Вселенной, а только…»
Ну-ну! Уточняйте!
«…В квантовом времени приблизительноодна и три десятых, умноженные на 10 в минус 43-й степени секунды от возраста Вселенной…»
Сдаюсь! В обрамлении математических расчётов «конец света» выглядит особенно неотвратимо! Если этот конец спрятан в атомной войне, так чему тут удивлятся? Не мы выдумали начало, не нам и конец оспаривать. Кто и зачем поселил нас на этой крутящейся в пустоте Земле? Не знаем. И о конце ничего не можем знать. Разве что признаём его неизбежность.
Однако для моего обыденного сознания небезразлично, какой это будет конец. Если мгновенное уничтожение, то и спорить не о чем. И не с кем. Взрыв – и точка. Пустота! А если вырождение человечестваокажется столь же длительным, как его укоренение на Земле,то как такое вытерпеть?
В предвидении вырождения пытается Александр Потёмкин справиться с его неизбежностью… вернее, «лирический герой» его романа, имя которого расчитано опять-таки на чисто художественный эффект. Фёдор Михайлович Махоркин. Имя и отчество взывают к Достоевскому. Фамилия же возвращает героя в реальность: кто-то из предков наверное выращивал дешёвый табачок… а может, и сам покуривал.
И такое же сочетание обыденности и загадочности явлено в названии деревни, откуда родом герой Потёмкина. Сивая Маска! Что-то сивое, низовое, первозданное… но и загадочное, если что-то спрятано за маской.
Из этой сиво-загадочной деревни, спрятавшейся в дебрях Коми, - Махоркин устемляется в Астрахань, надеясь, что отыщется там благодетель, который поможет ему реализовать фантастический план спасения человечества (черезпреодоление его нынешней невменяемости) и создания нового варианта бытия для землян.
Что за вариант? «Цветущий ад», которым сменится нынешний «чёрно-белый рай». Нечто «бессмертное, всепространственное, бескрайнее, всеподобное, всетемпературное, всезнающее…» Не будем придираться к этим характеристикам, тем более, что сам автор вовсе не надеется убедить соотечетвенников в реальности таких качеств, он готов к тому, что его не станут слушать, и больше боится «быть понятым, чем непонятым». Но если не в рациональном, то в том же чисто «художественном» плане это изобретение обретает смысл, если вслушаться вего имя: Соло Моно – звучание это вносит в махоркинскую гипотезу что-то от Торы, от Библии, от тысячелетней истории…
Мне стыдно за Шаргунова и Л. Аннинского , которые - о боже - " Соло Моно ". !
Потёмкинская катастрофа. Книга Соло Моно
Александр Потёмкин. Книга с заманчивой обложкой . " Соло Моно . Путешествие сознания пораженца ".
Забил книгу в Озон. Цена не смутила . Я не ожидал эзотерики , но я хотел " чего - нибудь этакого " - согласно грамотной обложки и аннотации .
Однако, оказалось совсем не так . И я искренне поражён .
Но поражён, не тем, что меня, как и тысячи читателей обманули, подсунув вместо обещанного "прорыва года" обыкновенный графоманский труд. Толстая фальшивка.
Как известно " сыроватый " язык , или что-нибудь в этом роде, что выдаёт в неопытном писателе всего-лишь недоученного писаку, ещё можно было бы простить, ну или подлечить как - то ... советами что ли, если человек поддаётся... советам.
Но тут другой случай. Это не просто мания чертить значки... то есть академически понимаемая графо-мания: то есть болезнь в каком-то смысле.
Тут графомания воинствующая... даже не так: это - ВОИНСТВУЮЩАЯ и НАГЛАЯ графомания. Плюсом к тому ...
Словом, тут много плюсов к тому. К тому же резкая диагностика может быть воспринята как импульсивное человеческое неприятие, которому особой веры нет .
Поэтому, попробую объяснить хотя бы то , что лежит на поверхности. То есть то, что каждый сможет проверить в интернете , не затрачивая денег на приобретение самой книги, и что стало бы выбрасыванием денег на ветер .
Итак, на фоне благородно звучащей темы " мирового злоупотребления в области создания искусственного интеллекта (ИИ) ", лежащей в основе фабулы и , собственно , в основе сочинительно - просветительской затеи , это таки, хошь-не хошь, а грандиозный литературный провал .
Легко понять, что наличие внутри ( претендующего на литературу текста ) просветительского зерна автоматически не делает из просветительства литературы .
Старания " выглядеть как литература " оказалось маловато .
Самонадеянность автора на то, что " и так прокатит , потому как он гений ", выше крыши . Она и подвела его .
Это тексты, полные синтаксического неблагополучия и фальши необыкновенной силы .
Сквозь них проглядывает не просто неряшливость: это категорическое пренебрежение , наплевательство на те базисные аксиомы литературы , которые , собственно , отличают литературу - как художественное произведение - от набора слов , лишь изображающего некое движение внутренних смыслов .
И никакого нового " наивного и искреннего " слова в литературе , что приписывают данной книге излишне рьяные защитники и критики ( купленные что ли ?), нет и в помине .
Это именно катастрофа. При том - казус неприкрытого тщеславия.
Казус состоит в том, что в текстах с уровнем гораздо ниже "средненького", жирными пятнами плавает непроходимая человеческая глупость - надурить человечество, навесив на предмет графомании ярлык "великого творения", использовав все подручные средства - как внутри книги, так и снаружи - при раскрутке.
Увы, благие цели - внедрение в массы одной авторской гипотезы (об "истинной цене интеллекта") и другой идеи, которая является предостережением человечества "об излишнем усердии при создании ИИ" - не слились с литературой, как то замысливал автор.
Не получилос: ни единого художественного целого , ни ловкого симбиоза , который бы - при желании - можно было читать и так и эдак - в зависимости от предпочтений и квалификации читателя .
Получился многостраничный пузырь "ни то, и ни сё", надутый индивидуальным чванством и размноженный по миру физически - благо , деньги у автора имеются .
Это не сатира и не гротеск, а как говорится сейчас "на полном серьёзе" - искренняя претензия на высокую литературу. Что выдаёт таки болезнь автора, а не стёб, чем - в отличие от Потёмкина - умело пользуются такие талантливые клоуны, манипуляторы вещичками героев и сознанием непросвещённых читателей, настоящие фокусники от литературы, как Пелевин и Сорокин.
Тут же - в Соло Моно - полное отсутствие вкуса. Литературного и всякого.
Там скукота и китч. Даже не балаган - который бы мы, тренированные и навакциненные Пелевиными-Сорокиными, простили. Китч - нижайшей пробы.
Даже намёка на мастерство - в смысле искусно , или хотя бы старательно сделанной вещи - в книге нет .
Это полная безликость, пустота, шаблонность , многословность, скрытый пафос , мешанина информации , беспомощность и абсолютная бездарность .
При том - попытка объявить себя мессией и спасти человечество с помощью героя - мыслителя из провинции . Последнее не является проблемой - ради бога: мыслитель из провинции равно благодатная тема. Однако автор катострофически не справился с собственной идеей.
Тут весь классический набор грубейших ошибок юнца, только - только освоившего буквы и пробующего писать . При том , что это не первая " книга " автора . Намёк на то, что "не в свои сани сел".
Я даже и не против "несвоих саней". Когда такое случается, то извинись, да выйди. Люди лишь по-доброму посмеются. Или пиши для себя, читай по вечерам, радуйся себе.
Тут же вышла на вынос перед публикой очередная фантастическая " шведская снежинка с хоботком ".
Я не шучу и не преувеличиваю недостатки книги. Они , увы и ах , просто есть . И не вкраплениями "есть", а глобально: во всю ширь и вглубь текста: в целом и в деталях.
И это при том, что автор - взрослый человек , притом экономист - доктор наук , закончил МГУ , он бизнесмен , имеет филиалы бизнеса за границей , завёл собственное " издательство себя " ( как Пелевин ), подвизался некоторое время в журналистике . При том , что человек умеет считать деньги и просчитывать успех .
Похоже, что автор искренне считает : успех , как любой товар , можно купить и продать .
Частично он прав. Так сейчас и делают , ибо бабло по - прежнему правит миром .
И он так делает.
Вот же повезло , - думаем мы . Ибо знаем проблемы профессионалов , для которых единственно писательство является способом заработка .
Всё бы ничего. Могли бы и не заметить: мало ли на земле графоманов пыжащихся.
Однако поражает размах литературной аферы Потёмкина.
Ведь к откровенной липе подключились СМИ.
Липу напополам с полнейшей бесвкусицей славославит телевидение.
Катьки Безымянные, Григории Родченковы и иже - в тыще шагов впереди Потёмкина по мастерству изложения .
" Величайший порнограф начала XX века " Боборыкин против Потёмкина - Бог Ра , Зевес и Ярило .
Китайцы, французы и кто - то ещё переводят этого соломенного Чудилы Мудрого .
Одни свихнулись: им и по хрену , они и Луну бы съели , если бы достали .
Другие, думаю , переводят для того , чтобы доказать самим себе и в пользу Европеи : русские они и в литературе гаже пёсьих украшений - тех , что на газонах .
Постмодернизм, который многие поносят за деконструкцию литературы , годится Потёмкину для подтирки кой - чего .
Стыдно мне за таких литераторов и за литературу на русском языке: обидней за русскую , чем за грузинскую ( фейковый писатель Потёмкин оттуда ).
Но Потёмкин умудрился опорочить всю ( всю , всю , всю - 1000 раз ) цивилизацию - в области художественной письменности . Тут он - антицивилизационный вирус , носитель и эталон эпидемии безумства в маске писателя .
Мне стыдно за Шаргунова и Л. Аннинского , которые - о боже - нашли ласковые слова для настоящей земной катастрофы, для фейка " Соло Моно ". Экие ж продажные бывают комсомольцы !
Чистый ужас! Мне стыдно перед марсианами - хоть бы они все враз и не больно умерли : лишь бы не знать , что на Земле такое возможно !
Или так: чисто по - олигархо - украинской терминологии , шутливо : самозастрелиться из термоядерного ружья . Это для планеты стало хотя бы честнее .